Что изобрел бонч бруевич в 1918 году. Литературно-исторические заметки юного техника. Смотреть что такое "Бонч-Бруевич, Михаил Александрович" в других словарях

/ РСДРП(б) / ВКП(б) / КПСС

Образование: Курское землемерное училище Учёная степень: доктор исторических наук Профессия: землемер Научная деятельность Научная сфера: история , этнография Место работы: Государственный Литературный музей ;
Музей истории религии и атеизма Академии наук СССР Известен как: историк , этнограф , прозаик Награды:

Влади́мир Дми́триевич Бонч-Бруе́вич (28 июня , Москва - 14 июля , Москва) - российский революционер , большевик , советский партийный и государственный деятель, этнограф , писатель . Ближайший помощник и фактический секретарь В. И. Ленина . Брат Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича . Доктор исторических наук .

Биография

Владимир Бонч-Бруевич родился в семье землемера, выходца из польской шляхты Могилёвской губернии .

Одновременно в декабре 1917 - марте 1918 года был председателем Комитета по борьбе с погромами, в феврале - марте 1918 - членом Комитета революционной обороны Петрограда .
С 1918 г. - управляющий делами СНК РСФСР . Принимал активное участие в национализации банков, в подготовке переезда советского правительства в Москву в марте 1918 года . Завизировал Постановление СНК РСФСР от 05.09.1918 « ».

С марта 1918 - заместитель председателя Совета врачебных коллегий. В 1919 году - председатель Комитета по сооружению санитарно-пропускных пунктов на московских вокзалах и Особого комитета по восстановлению водопровода и канализации Москвы. В 1918-1919 гг. - руководитель издательства ЦК РКП(б) «Коммунист». В 1918 избран действительным членом Социалистической академии общественных наук , в 1918-1920 гг. издал ряд книг: «Кровавый навет на христиан», «Волнения в войсках и военные тюрьмы» и др.

После смерти Ленина перешёл к научной работе. Автор сочинений по истории революционного движения в России, истории религии и атеизма, сектантству, этнографии и литературе. В 1920-1929 был организатором и руководителем опытного совхоза «Лесные Поляны» под Москвой , продукция которого прежде всего направлялась руководителям компартии и правительства.

Инициатор создания и первый директор (1933-1945) Государственного литературного музея в Москве . В 1945-1955 гг. - директор Музея истории религии и атеизма АН СССР в Ленинграде .

Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич скончался 14 июля 1955 года . Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве .

Псевдонимы

Литературные псевдонимы: Б-ч, Бонч-Бр., В. Б., В. Б. Б., В. Г., В. О., В. Оль-ский, Влад. Оль-ский, Влад. Ольховский, А. Григорьев, Ив. Гаврилов, Н. Волгин, Николай Волгин, Ив. Горленко, Семен Гвоздь, Антон Кругликов, Г. Колосов, Д. Петренко, Ник. Петренко, Петрович, Северянин, Романенко, Москвич, Старожил, Дядя Том (также партийный псевдоним) , Читатель, Один из провожавших, Один из публики, Товарищ, Старый товарищ.

Семья

Отец - Дмитрий Афанасьевич Бонч-Бруевич (26.10.1840 - после 1904), землемер; мать - Мария Сергеевна .

Адреса в Санкт-Петербурге

1905-1906 - Невский проспект , 142;
1906-1907 - 4-я Рождественская улица , 34;
1907 год - Херсонская улица , 1, кв. 28;
1917 год - Херсонская улица , 5, кв. 9.

Награды

Орден Ленина (9.11.1954) - за заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством .

Дань памяти

В честь В. Д. Бонч-Бруевича назван ряд улиц в странах бывшего СССР, в том числе:

в Могилёве и Костюковичах (Белоруссия);
улица в Петербурге и в Нижнем Новгороде (Россия);
в Киеве (Украина).

Дом № 5 в Большом Кисловском переулке в Москве, где в 1928-1955 гг. жил В. Д. Бонч-Бруевич, отмечен памятной доской.

Избранная библиография

Бонч-Бруевич В. Д. . - 1901.
Бонч-Бруевич В. Д. - СПБ., Жизнь и знание, 1914.
Бонч-Бруевич В. Д. Убийство германского посла Мирбаха и восстание левых эсеров: (По личным воспоминаниям). - М.: Гудок, 1927. - 64 с.
Бонч-Бруевич В. Д. На боевых постах Февральской и Октябрьской революций. - М.: Федерация , 1930, 1931.
Бонч-Бруевич В. Д . На заре революционной пролетарской борьбы. - М.: Федерация, 1932
Бонч-Бруевич В. Д. Большевистские издательские дела в 1905-1907 г. - Л., ЛОИЗ, 1933
Бонч-Бруевич В. Д. Воспоминания. - М.: Худож. лит. , 1968.- 206с.
Бонч-Бруевич В. Д. . - М.:, Детская литература , 1975.
Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения в трёх томах. - М.: Изд-во АН СССР , 1959-1963.

Напишите отзыв о статье "Бонч-Бруевич, Владимир Дмитриевич"

Примечания

Источники

Литература

Бонч-Бруевич Владимир Дмитриевич // Деятели революционного движения в России : в 5 т. / под ред. Ф. Я. Кона и др. - М . : Всесоюзное общество политических каторжан и ссыльнопоселенцев , 1927-1934.
Клибанов А. И. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич: Некролог // Правда . - 16.07.1955.
Клибанов А. И. , Коган Ю. Я. , Сурикова К. Б., Шейнман М. М. Краткий очерк общественно-политической и научной деятельности [В. Д. Бонч-Бруевича) // Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич: / вступ. статья Г.И. Петровского ; ["Краткий очерк обществ.-полит. и науч. деятельности" канд. ист. наук А. И. Клибанова, канд. философ. наук Ю. Я. Когана, К. Б. Суриковой, канд. ист. наук М. М. Шейнмана], библиогр. сост. Н. М. Нестерова и К. Б. Суриковой, Академия наук СССР. - М .: Изд-во Акад. наук СССР , 1958. - С. 13-27. - 122 с. - (Материалы к биобиблиографии ученых СССР; вып. 5. Серия истории). - 1500 экз.
Клибанов А. И. В. Д. Бонч-Бруевич и проблемы религиозно-общественных движений в России // Бонч-Бруевич В. Д. Избр. соч.. - М .: Изд-во АН СССР , 1959. - Т. 1. - С. 7-28. - 378 с.
// Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения в трех томах. - М .: Изд-во АН СССР, 1963. - Т. 3 .
Фельштинский Ю. Г. . - М .: Терра , 2008. - 384 с. - ISBN 5-275-01878-9 .

Ссылки

. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898-1991. Проверено 19 октября 2013.

на «Родоводе ». Дерево предков и потомков

. Хронос. Проверено 19 октября 2013.
в библиотеке Максима Мошкова



Ключевые лица

Обвинение

Защита

Эксперты

Исследователи

Прочие связанные персоны

Отрывок, характеризующий Бонч-Бруевич, Владимир Дмитриевич

– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.

Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.

Петр Чачин

Член-корреспондент Академии наук СССР, доктор технических наук, профессор Михаил Александрович Бонч-Бруевич, талантливый инженер-изобретатель и выдающийся ученый, является первым радиофикатором Советского Союза.

Он родился 22 февраля 1888 г. в Орле. В юности увлекся радиотехникой и в любительских условиях построил в 1906 г. радиопередатчик и радиоприемник по схеме А. С. Попова . Окончил военно-инженерное училище в Петербурге и высшую военно-электротехническую школу. В 1914 г. поступил на работу помощником начальника Тверской приемной радиостанции. Здесь он организовал небольшую лабораторию, в которой изготовил первые отечественные электронные лампы и первые ламповые приемники.

После Великой Октябрьской Социалистической революции работами Бонч-Бруевича заинтересовался В. И. Ленин, который поручил Наркомпочтелю организовать первую советскую лабораторию.

Лаборатория эта при непосредственном содействии В. И. Ленина была организована в Нижнем Новгороде 2 декабря 1918 г. Научным руководителем лаборатории был назначен М. А. Бонч-Бруевич.

В годы интервенции и блокады, когда страна была изолирована от внешнего мира, Нижегородская радиолаборатория (НРЛ) стала подлинной кузницей радиоизобретений. Здесь во всю ширь развернулся талант Михаила Александровича. Лаборатория получила мировую известность и дважды (в 1922 и 1928 гг.) была награждена орденом Трудового Красного Знамени.

Уже в 1918 г. М. А. Бонч-Бруевич начал в лаборатории выпуск первых советских вакуумных приемных ламп, стал разрабатывать генераторные и модуляторные лампы, а в 1920 г. изготовил первую лампу мощностью 2 кВт и закончил разработку первого радиотелефонного передатчика.

"Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам глубокую благодарность и сочувствие по поводу большой работы радиоизобретений, которую Вы делаете. Газета без бумаги и "без расстояний", которую Вы создаете, будет великим делом.

Всяческое и всемерное содействие обещаю вам оказывать этой и подобным работам.

С лучшими пожеланиями В. Ульянов (Ленин)".

В том же году Совет Труда и Обороны поручил НРЛ построить центральную радиостанцию с радиусом действия две тысячи верст.

Работая над выполнением этого задания, М. А. Бонч-Бруевич совершенствует конструкцию генераторных ламп, разрабатывает лампу мощностью в 25 кВт и строит двенадцатикиловаттный радиотелефонный передатчик.

Эти его достижения опередили мировую радиотехнику, не имевшую в то время ни таких ламп, ни радиостанций подобных мощностей. Генераторные лампы с водяным охлаждением - изобретение Бонч-Бруевича - были затем скопированы за границей.

Первый концерт по радио был дан в 1922 г. из Нижнего Новгорода.

С 1923 г. Нижегородская лаборатория под руководством М. А. Бонч-Бруевича разработала ряд новых мощных ламп (до 100 кВт), построила 40 кВт радиовещательную станцию в Москве и 27 однокиловаттных радиовещательных станций, установленных в различных городах Советского Союза.

Необходимо отметить большую роль Бонч-Бруевича в области техники коротких волн, где он также был пионером и инициатором применения их для коммерческой радиосвязи, первым ввел работу "дневной" и "ночной" волной, совместно с В. В. Татариновым сконструировал антенны направленного действия, разработал их теорию.

В 1929 г. НРЛ была переведена в Ленинград и слита с центральной радиолабораторией Треста заводов слабого тока. В дальнейшем на ее базе возник ряд отдельных научно-исследовательских институтов и лабораторий. В Ленинграде М. А. Бонч-Бруевич продолжил научную деятельность. Он был избран профессором кафедры радиотехники Ленинградского электротехнического института связи, занимался вопросами радиосвязи на Дальнем Севере, вел исследования в области ионосферы.

Под руководством Бонч-Бруевича в 1932 г. впервые в СССР было поставлено исследование ионосферы методом радиоэха.

В последние годы своей жизни Михаил Александрович занимался практическим применением ультракоротких волн.

Бонч-Бруевич Михаил Александрович

Член – корреспондент АН СССР, радиотехник

Родился в городе Орле. В юности увлекался радиотехникой и построил по схеме радиопередатчик и радиоприёмник.

Закончил Киевское коммерческое училище, в 1906 году зачислен юнкером в Николаевское инженерное училище в Петербурге. По окончании училища в звании подпоручика служил в Иркутске, во 2-й роте искрового телеграфа 5-го Сибирского сапёрного батальона.

Свою первую научную работу по теории искрового разряда М. А. Бонч-Бруевич выполнил в 1907 – 1914 годах. Она была опубликована в виде двух статей в журнале Русского физико-химического общества.

За эту работу М. А. Бонч-Бруевич был удостоен премии имени Ф. Ф. Петрушевского. В звании поручика в 1912 году поступил в Офицерскую электротехническую школу, после которой в 1914 году был назначен помощником начальника Тверской военной приёмной радиостанции международных сношений.

Высочайшим приказом от 25 декабря 1915 года штабс-капитану Бонч-Бруевичу присвоен орден Святой Анны 3 степени.

При поддержке начальника Тверской радиостанции штабс-капитана В. М. Лещинского М. А. Бонч-Бруевич в подсобном помещении радиостанции организовал мастерскую, где смог наладить выпуск отечественных электровакуумных ламп. Этими лампами комплектовался радиоприемник, производившийся в мастерской Тверской радиостанции по заказу Главного военно-технического управления русской армии.

В 1916 году М. А. Бонч-Бруевич изготовил первую в России катодную лампу; подготовил первое русское пособие по электротехнике. В 1917 году М. А. Бонч-Бруевич опубликовал работу «Применение катодных реле в радиотелеграфном приёме».

Вместе с мастерской в августе 1918 года он переехал в Нижний Новгород, где возглавлял научно-техническую работу в Нижегородской радиолаборатории в 1918 – 1928 годах.

В 1918 году М. А. Бонч-Бруевич предложил схему переключающего устройства, имеющего два устойчивых рабочих состояния, под названием «катодное реле». Это устройство впоследствии было названо триггером.

В 1919 году в Нижегородской радиолаборатории он сделал доклад, опубликованный затем в журнале «Радиотехник» № 7: «Основания технического расчёта пустотных катодных реле малой мощности», в которой излагалась разработанная М. А. Бонч-Бруевичем теория расчёта триода, ставшая основой теории электронных ламп и получившая позже название «теория Бонч-Бруевича - Баркгаузена». Под руководством М. А. Бонч-Бруевича с весны 1919 года в Нижнем Новгороде было налажено серийное производство приёмно-усилительных ламп. Выпускалось до 1000 штук ламп в год.

В начале 1920-х годов в Нижегородской лаборатории под руководством М. А. Бонч-Бруевича велись исследования методов радиотелефонирования. 15 января 1920 года был произведён первый успешный опыт радиотелефонной передачи из Нижнего Новгорода в Москву. В целях обеспечения постановления Совнаркома о создании центральной телеграфной станции с радиусом действия в 2000 вёрст М. А. Бонч-Бруевич в 1922 году предложил оригинальное конструкторско-техническое решение мощной генераторной лампы.

Под его руководством проектировалась и в 1922 году была построена в Москве первая мощная радиовещательная станция (Шуховская башня), начавшая свою работу в августе 1922 года - Московская центральная радиотелефонная станция, имевшая мощность 12 кВт.

22 и 27 мая 1922 года М. А. Бонч-Бруевич организовал пробные передачи по радио музыкальных произведений из студии Нижегородской лаборатории, а 17 сентября 1922 года был организован первый в Европе радиовещательный концерт из Москвы. В 1922 году им была изготовлена лабораторная модель радиотехнического устройства для передачи изображения на расстоянии, названная им радиотелескопом. 5 октября 1924 года профессор М. А. Бонч-Бруевич на научно-технической беседе в Нижегородской радиолаборатории сообщил об изобретённом им новом способе телефонирования, основанном на изменении периода колебаний. Демонстрация частотной модуляции производилась на лабораторной модели. Продолжая заниматься совершенствованием генераторных передающих радиоламп и добиваясь повышения их мощности, М. А. Бонч-Бруевичу с сотрудниками удалось в 1924 году разработать и изготовить уникальные для того времени радиолампы мощностью 100 кВт.

На Скандинавско-Балтийской выставке, проходившей в Стокгольме в 1925 году, радиолампы Бонч-Бруевича вызвали колоссальный интерес профессиональных посетителей выставки. В 1927 году под руководством М. А. Бонч-Бруевича сотрудниками Нижегородской лаборатории в Москве была введена в эксплуатацию самая мощная на тот момент в Европе 40-киловатная радиостанция «Новый Коминтерн».

М. А. Бонч-Бруевич до 1925 года заведовал кафедрой радиотехники в Нижегородском университете, а в 1926 – 1928 годах кафедрой электротехники.

В середине 1920-х годов М. А. Бонч-Бруевич вместе с сотрудником Нижегородской лаборатории В. В. Татариновым занялся исследованием использования коротких радиоволн для радиосвязи. Убедившись, что короткие радиоволны прекрасно подходят для организации и радиотелеграфной, и радиотелефонной связи, в Нижегородской радиолаборатории разработали и спроектировали аппаратуру для такого вида радиосвязи. В 1926 году на основе этой аппаратуры была запущена в эксплуатацию магистраль коротковолной связи между Москвой и Ташкентом.

В этот период М. А. Бонч-Бруевич принимал участие и в популяризации радиотехники. Он был редактором научно-популярного фильма «Радио», вышедшего в прокат в 1928 году.

В конце 1928 года М. А. Бонч-Бруевич вместе с группой научных сотрудников и инженеров перешёл на работу в Центральную радиолабораторию Треста заводов слабого тока в Ленинграде. В Ленинграде М. А. Бонч-Бруевич занимался проблемами распространения коротких радиоволн в верхних слоях атмосферы и радиолокации, вёл преподавательскую работу на кафедре радиотехники Ленинградского электротехнического института связи.

Профессор Московского высшего технического училища (1922), Ленинградского института инженеров связи (1932), доктор технических наук.

В 1931 году М. А. Бонч-Бруевич был избран член-корреспондентом АН СССР.

Умер Михаил Александрович Бонч-Бруевич в Ленинграде и похоронен на Богословском кладбище.

Память: на доме № 5 по Верхне-Волжской набережной (Нижегородский район Нижнего Новгорода) – в доме, где размещалась Нижегородская радиолаборатория, где рождалось советское радиовещание (ныне музей «Нижегородская радтиолаборатория»), установлены мемориальные доски.

Бонч-Бруевич Михаил Александрович

1888–1940

Пионер русской радиотехники, первым передал по радио голос, радиофицировал Советскую Россию.

Михаил Александрович Бонч-Бруевич родился в городе Орле 21 февраля 1888 года. Отец Михаила Бонч-Бруевича, Александр Иванович, владел родовым имением, но дела его шли из рук вон плохо. Почти за бесценок пришлось продать родовое имение, и в 1896 году семья приехала в Киев. Здесь удалось купить небольшой, но просторный старый дом с садом на окраине города. Заросший деревьями и травой, запущенный старый сад выходил на крутой берег Днепра. Зимой дети катались с горы на санках, бегали на коньках по льду реки. Летом целыми днями были в саду или купались. Бонч-Бруевичи любили своих детей и делали все для их физического и духовного воспитания. В доме Александра Ивановича царили книги: их любили и обсуждали. А вечером из их гостеприимного дома часто доносились звуки рояля, играла Наталья Михайловна, мать семейства.

Михаил с детства интересовался всем необычным. Он упросил отца купить в аптеке разных химикатов и устроил в саду на радость младшим братьям настоящую лабораторию. Какие только опыты там не делались. И, конечно же, главные из них со взрывами.

В то время, в конце XIX века, в журналах стали публиковать сообщения об опытах с таинственными электрическими лучами и волнами, о телеграфе без проводов. Миша нашел схему передатчика Попова и попытался его построить.

В 1906 году в семье решили, что он поступит в военное училище, где через три года получит офицерское звание и приобретет определенное положение в обществе. Его зачислили юнкером в знаменитое Николаевское инженерное училище в Петербурге, которое выпускало саперов и начало подготовку офицеров-связистов для армейских радиостанций.

Курс физики в Николаевском училище читал уже известный в то время физик и электротехник В.К. Лебединский, который был там одним из немногих гражданских профессоров. Все остальные преподаватели были военными инженерами. Сближение Бонч-Бруевича с Лебединским, оказавшим решающее влияние на всю дальнейшую жизнь Михаила, началось ещё на втором курсе училища.

Михаил окончил училище в 1909 году на отлично, но выбрал местом службы 5-й Сибирский саперный батальон в далеком Иркутске, чем удивил своих товарищей. Там находились две роты радиобатальона подполковника И.А. Леонтьева. Воспитанник Электротехнической офицерской школы, Леонтьев слыл энтузиастом радиотехники, одним из организаторов армейской радиотелеграфии.

В 1911 году Михаил получил чин поручика, а в 1912 году его перевели в Санкт-Петербург. Успешная сдача экзаменов открыла ему двери в Офицерскую электротехническую школу. Всё время параллельно службе занимался научной работой. Результаты им были опубликованы в журнале Русского физико-химического общества. За эту работу он был удостоен премии им. Петрушевского, которая присуждалась один раз в три года за оригинальные исследования по физике. По рекомендации Лебединского Бонч-Бруевича приняли в члены Русского технического общества, что было большой честью для молодого человека.

Ранней весной 1914 года выпускника Электротехнической школы поручика Бонч-Бруевича назначили на службу в Ташкент, заведовать военной радиостанцией. Началась Первая мировая война. Бонч-Бруевичу дали новое назначение поближе к театру военных действий, в Тверь, помощником начальника приемной радиостанции.

«Тверская приемная радиостанция международных сношений» (таково было ее официальное название), на которую попал Бонч-Бруевич, была оснащена тремя 110-метровыми мачтами, разделёнными пролётами по триста метров. Ориентированная на запад Г-образная антенна из проволочного канатика длиной почти в километр заканчивалась вводом в техническое здание - дощатый барак с засыпкой между досками для утепления.

Тверь была выбрана для приемной станции не случайно. Она располагалась достаточно далеко от искровых радиопередатчиков Москвы и Царского Села. Здесь помехи от них во время радиоприема заграничных радиостанций оказывались наименьшими, и производился прием всех зарубежных радиограмм.

Деятельный поручик привел аппаратуру в удовлетворительное состояние, добился бесперебойной работы станции, но чувствовал, что этого недостаточно. Тогда на многих радиостанциях мира уже применялись электронные лампы, так как приемники с ними становились гораздо чувствительнее. А у нас ежедневно часами просиживали солдаты-радиотелеграфисты, согнувшись над приемником, с наушниками на голове, в мучительном напряжении вылавливая телеграфную морзянку, едва различимую в море шумов атмосферного электричества и тресков мешающих искровых передатчиков. Вид этих мучеников требовал радиоламп.

Бонч-Бруевич решил, что на радиостанции в Твери лампы необходимы. После тщетных попыток получить лампы через Главное военно-техническое управление поручик Бонч-Бруевич решил делать лампы собственными силами. Молодость, неуемная энергия, вера в технику и в собственные силы, а также нежелание смириться со скукой и бесперспективностью службы в захолустье побудили Бонч-Бруевича взяться за это дело, хотя его оптимизм граничил с безрассудством.

Любая пригодная для лампового производства мастерская должна была иметь специальные насосы для откачки воздуха из баллонов ламп, стекло, чтобы делать сами баллоны, газовые горелки и стеклодувные инструменты. Требовалось еще множество самых различных дефицитных материалов, в том числе вольфрамовые нити накала, но ничего похожего на тверской радиостанции не было, да и быть не могло. В ее приемном бараке хранился только запасной провод и кое-какие детали к аппаратуре.

Сначала ничего не выходило. К тому же, отравившись разлитой ртутью, Бонч-Бруевич пролежал месяц в постели. Тем не менее, к концу 1915 года несколько ламп было уже готово.

Начальником Тверской станции назначили штабс-капитана Владимира Михайловича Лещинского, который годом раньше Бонч-Бруевича окончил инженерное училище и служил в Сибири у того же И.А. Леонтьева.

Лещинский стал другом Бонч-Бруевича и хорошим организатором общего для них дела. Положение резко изменилось. Нашлись необходимые материалы, установили ртутные насосы. И вот уже в тверских бараках создалось подобие настоящей ламповой мастерской. Конечно, они понимали, что этого недостаточно. Необходимо было расширить производство, нужен обмен опытом, необходима информация о таких же работах в других местах, надо знать, что делается за рубежом. Каким-то чудом Лещинский добивается у начальства зарубежной командировки для Бонч-Бруевича во Францию.

Вскоре Бонч-Бруевич опробовал новое приспособление к приемнику для приема незатухающих колебаний, которое он назвал «катодным реле», гетеродином. С его помощью стало возможным на небольшую антенну, подвешенную всего в полутора метрах над землей, принимать самые удаленные радиостанции и прослушивать работу небольших полевых военных передатчиков на расстоянии до 150 км от Твери. Более того, стало возможным отстраиваться от мощных Ходынской и Царскосельской искровых станций.

В 1916 году была опубликована брошюра Бонч-Бруевича под названием «Катодные лампы», а в 1917 году - его работа «Применение катодных реле в радиотелеграфном приёме», которые имели большое значение для ранней радиотехники в научном и в практическом отношении.

Уже в первые месяцы Советской власти на Тверской радиостанции произошли важные перемены. Она перестала быть военной и перешла в ведение Наркомата почт и телеграфов (НКПиТ) с увеличением штата до 59 человек, а Лещинский стал ее управляющим.

Летом 1918 года на Тверскую радиостанцию приехал Нарком Подбельский, осмотрел ее небогатое радиохозяйство, совсем убогое жилье и сразу понял: работать здесь было трудно из-за отсутствия электроэнергии, газа и водопровода. Чудо, что здесь вообще работают, да и лампы делают. Вернувшись в Москву, Подбельский доложил о результатах поездки Ленину, обсудил с ним возможности увеличения выпуска столь остро необходимых отечественных радиоламп. Лещинскому предложили подумать, в какой другой город лучше всего перевести из Твери радиолабораторию. Для Лаборатории выбрали Нижний Новгород. Этот город с многочисленными заводами, был расположен в центре страны, недалеко от Москвы и не пострадал от войны. Со столицей его связывала железная дорога и телеграф. Через него проходили крупные водные артерии - Волга и Ока, что облегчало снабжение, да и с продовольствием в Нижнем Новгороде было получше. 16 августа 1918 года эшелон со всеми сотрудниками Тверской радиостанции, с их семьями и пожитками, с имуществом и оборудованием лаборатории после трехдневного нелегкого пути прибыл на товарную станцию Нижнего Новгорода. Их было восемнадцать человек, коллег и единомышленников, людей, сумевших в тяжелейших условиях не поддаться отчаянию, а буквально голыми руками сделать свои первые радиолампы.

Перед ними стояло вполне конкретное и трудное задание - к первой годовщине Октября дать готовые лампы. Бонч-Бруевич полностью отдался научно-технической стороне деятельности НРЛ и часто ночевал в лаборатории на небольшом диванчике. Теперь уже нельзя было строить лампы «на глазок», методом проб и ошибок. Надо было учиться их рассчитывать.

Осенью 1918 года партия новых приемных ламп была изготовлена, аккуратно упакована в ящики со стружкой и отправлена в Москву. Специалисты в Москве высоко оценили продукцию нижегородцев: их лампы по качеству и конструкции вполне могли поспорить с зарубежными. Стало ясно, что в Нижнем Новгороде сложился творческий коллектив исследователей. 2 декабря 1918 года было утверждено Совнаркомом и подписано Лениным положение о НРЛ, которая стала называться «Нижегородская радиолаборатория с мастерской НКПиТ». По существу это был первый советский научно-исследовательский институт, призванный решать радиотехнические проблемы.

Первоначальное ядро коллектива НРЛ стало пополняться учеными и инженерами. В конце 1918 года сюда приехала группа специалистов по электрическим машинам во главе с В.П. Вологдиным, впоследствии членом-корреспондентом АН СССР. Здесь Вологдин конструировал высокочастотные электромашинные генераторы для длинноволновых радиотелеграфных передатчиков. Сюда же с семьей переехал профессор В.К. Лебединский. Он стал наставником целого поколения советских радистов. Огромное влияние на них оказали журналы «Телеграфия и телефония без проводов» и «Радиотехник», редакции которых переехали в Нижний Новгород вслед за Лебединским.

Михаил Александрович увлекся проблемой радиотелефонирования. В тот ранний период развития радиотехники еще только зарождались специфические средства для передачи в эфир живого голоса.

В начале 1920-х годов в Нижегородской лаборатории под руководством Бонч-Бруевича велись исследования методов радиотелефонирования, то есть передачи голоса по радио. 15 января 1920 года был произведён такой первый успешный опыт из Нижнего Новгорода в Москву. Это был большой успех, но стало ясно и другое. Для огромной страны, чтобы голос Москвы был слышен повсюду, необходимы лампы значительно большей мощности, чем уже имеющиеся.

17 марта 1920 года Ленин подписал декрет «О строительстве центральной радиотелефонной станции» с радиусом действия в 2000 вёрст. 29 апреля 1920 года приняли решение об организации Московского Бюро НРЛ во главе с инженером Остряковым для строительства такой станции. Ленин неоднократно требовал докладов о ходе работ и помогал обеспечению строительства необходимыми средствами и материалами. М.А. Бонч-Бруевич в 1922 году предложил оригинальное конструкторско-техническое решение мощной генераторной лампы.

По заданию В.И. Ленина Бонч-Бруевичем была спроектирована первая в мире мощная радиовещательная станция в Москве. Центральная радиотелефонная станция мощностью 12 кВт, получившая в дальнейшем название «Радиостанция имени Коминтерна», была на Вознесенской улице (ныне - улица Радио) близ Яузы. Она начала работать в августе 1922 года, и уже в сентябре она передала первый радиовещательный концерт. Прозвучали мелодии Чайковского, Римского-Корсакова и Бородина. Передача удалась. В нем принимала участие знаменитая тогда певица, солистка Большого театра Надежда Андреевна Обухова.

Продолжая заниматься совершенствованием генераторных передающих радиоламп и добиваясь повышения их мощности, М.А. Бонч-Бруевичу с сотрудниками удалось в 1924 году разработать и изготовить уникальные для того времени радиолампы мощностью 100 кВт. На Скандинавско-Балтийской выставке, проходившей в Стокгольме в 1925 году, радиолампы Бонч-Бруевича вызвали колоссальный интерес профессиональных посетителей выставки.

В 1927 году под руководством М.А. Бонч-Бруевича сотрудниками Нижегородской лаборатории в Москве была введена в эксплуатацию самая мощная на тот момент в Европе в 40 кВт радиостанция «Новый Коминтерн».

В конце 1928 года М.А. Бонч-Бруевич вместе с группой научных сотрудников и инженеров перешёл на работу в Центральную радиолабораторию Треста заводов слабого тока в Ленинграде. Здесь Бонч-Бруевич занимался проблемами распространения коротких радиоволн в верхних слоях атмосферы и радиолокации, вёл преподавательскую работу на кафедре радиотехники Ленинградского электротехнического института связи.

Михаил Александрович всегда работал с неподдельным интересом, не считаясь со временем, отдавал любимому делу все силы, забывая об отдыхе и не щадя себя. Он не соизмерял свои природные возможности со здоровьем, необходимым для столь интенсивной работы. Им запатентовано и передано промышленности 60 изобретений и издано более 80 трудов по многим вопросам радиотехники.

Из книги Запретные страсти великих князей автора Пазин Михаил Сергеевич

Последний император Великий князь Михаил Александрович Великий князь Михаил Александрович был русским императором всего лишь с 10 часов утра до 6 часов вечера 3 марта 1917 года. Ему даже номера не успели дать, а так, по всем правилам, он должен был считаться Михаилом II.

Из книги Мартовскіе дни 1917 года автора Мельгунов Сергей Петрович

Вел. князь Михаил Александрович в дни переворота. 25-го февраля, в субботу, предполагался прі?зд из Гатчины в Петербург вел. кн. Михаила Александровича. В этот день был назначен на 7 час. вечера об?д у гр. И. И. Капниста, на Сергіевской улиц? (Капнист - член Государственной Думы),

Из книги Рюриковичи. Исторические портреты автора Курганов Валерий Максимович

Михаил Александрович Победитель полчищ Мамая в Куликовской битве, Дмитрий Донской, заслуженно является одним из наиболее известных членов семейства Рюриковичей. По своей популярности его, быть может, превосходит только Александр Невский. В тени яркой фигуры Дмитрия

Из книги Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва автора Клёнов Николай Викторович

4. Михаил Александрович: Последняя битва Падение Твери и тверских князей оказалось настолько глубоким, что и в 1353 г. после смерти Ивана Калиты, и даже в 1359 г. после смерти Ивана Красного, оставившего по себе лишь девятилетнего сына, права московских князей на

Из книги Пилоты Его Величества автора Грибанов Станислав Викентьевич

М.Д. Бонч-Бруевич В штабах фронтов Вблизи штаба, за городом, на открытом сухом месте, была устроена площадка для подъема и посадки самолетов; на ней стояли самолеты армейской авиации и было разбито несколько палаток. В одной из них жил начальник летного отряда

Из книги Александр III и его время автора Толмачев Евгений Петрович

5. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ РОМАНОВ (1878-1918) Михаил - младший, четвёртый сын Александра III и Марии Фёдоровны - родился 12 ноября 1878 г. Со дня рождения был шефом 129-го пехотного полка. По свидетельству современников, он был любимцем родителей. Отец охотнее уделял ему

Из книги Великие летчики мира автора Бодрихин Николай Георгиевич

Михаил Александрович Нюхтиков (СССР) Михаил Нюхтиков родился 16 июня 1906 г. в г. Чарджоу в Туркменистане в семье служащего. Окончил 9 классов средней школы. В 1927 г. успешно окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу лётчиков. Служил на должности инструктора

Из книги Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови автора Хмыров Михаил Дмитриевич

137. МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ (в иночестве Матвей), князь тверской-микулинский сын Александра Михайловича, князя тверского и великого князя владимирского, от брака с Анастасией, дочерью неизвестного отца (см. 15).Родился в Пскове в 1333 г.; привезен из Твери в Новгород учиться

Из книги Московская Русь: от Средневековья к Новому времени автора Беляев Леонид Андреевич

Михаил Александрович (инок Матвей) Михаил Александрович (инок Матвей) - великий князь тверской (род. 1333 г.), деятельность которого проходила в упорной борьбе с московским великим князем Дмитрием Ивановичем Донским. После десятилетий усобицы внутри Тверского княжества

Из книги Санкт-Петербург. Автобиография автора Королев Кирилл Михайлович

«Был Петербург, стал Петроград», 1914–1916 годы Александр Романов, Татьяна Мельник-Боткина, Зинаида Гиппиус, Нина Берберова, Михаил Бонч-Бруевич, Георгий Лукомский Считается, что в последние годы царствования Николая II страной управлял «триумвират» – императрица

Из книги Самоубийство империи. Терроризм и бюрократия. 1866–1916 автора Иконников-Галицкий Анджей А.

II. Загадочный Бонч-Бруевич Среди множества сочинений о Распутине и его гибели есть одно, небольшое по объёму, но чрезвычайно интересное воспоминание. Уже сам автор его необыкновенно интересен. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, генерал-майор царской армии, родной брат

Из книги Великие исторические личности. 100 историй о правителях-реформаторах, изобретателях и бунтарях автора Мудрова Анна Юрьевна

Бакунин Михаил Александрович 1814–1876Европейский революционер, анархист, один из идеологов народничества.Михаил Александрович Бакунин родился 18 мая 1814 года в деревне Премухино Новоторжокского уезда Тверской губернии, в семье родовитого дворянина, где, кроме него, были

Из книги Вопросительные знаки в «Царском деле» автора Жук Юрий Александрович

Михаил Александрович Медведев (Кудрин) Четвёртым человеком в списке цареубийц числится Член Коллегии Уральской Областной ЧК М. А. Медведев (Кудрин). Михаил Александрович Медведев (Кудрин) родился 30 сентября 1891 года в деревне Дедюхино Сарапульского уезда Пермской

Из книги История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции автора Петелин Виктор Васильевич

Михаил Александрович Шолохов (24 мая (11 мая) 1905 – 21 февраля 1984) 24 (11 по ст. ст.) мая 1905 года в семье зарайского мещанина, владельца галантерейной лавки, Александра Михайловича Шолохова и его экономки Анастасии Даниловны Кузнецовой, состоявшей в законном браке с казаком

Из книги Хлыст [Секты, литература и революция] автора Эткинд Александр Маркович

Из книги Правда и ложь об отречении Николая Второго автора Апанасенко Георгий Петрович

Великий Князь Михаил Александрович Дело в том, что у Ставки был свой кандидат на престол, хотя она, якобы, не участвовала в «заговоре». Когда же пришли первые сведения о назначении на престол Великого Князя Михаила Александровича, в Ставке произошла удивительная сцена

Талантливый инженер-изобретатель и выдающийся ученый, которого по праву можно назвать первым радиофикатором Советского Союза, Михаил Александрович Бонч-Бруевич родился 9 февраля 1888 г. (21 февраля по новому стилю) в г. Орле.

Отцом Михаила Александровича был Александр Иванович Бонч-Бруевич, обедневший помещик Орловской губернии, перешедший в 1896 г. на техническую работу в Управление Киевского водоснабжения. Тогда же в Киев переехала и жена с четырьмя детьми. В Киеве они поселились на окраине города, недалеко от Киево-Печерской лавры, в доме с большим садом. Дети поступили в учебные заведения. Школьные оценки Михаила Александровича не всегда радовали родителей. Он учился неровно, в разных школах, но довольно успешно закончил среднее образование в Киевском коммерческом училище. Михаил Александрович с детства увлекался чтением популярных сочинений преимущественно из области естествознания, физики и техники. В большом саду, прилегавшем к их дому, он с братьями устроил лабораторию для химических и физических опытов. Это помогло Михаилу Александровичу к концу курса в средней школе накопить значительный запас знаний и опыта из области естественных наук, далеко выходивший за пределы школьных программ, и в какой-то степени развить интуицию экспериментатора. Все это усиливало в нем стремление поступить в техническое специальное учебное заведение. Обстоятельства складывались так, что для продолжения образования, с одобрения родителей, ему нужно было поступить в Николаевское военное инженерное училище; при этом одновременно решался вопрос и об отбывании воинской повинности.

Надо отметить, что среди всех военных школ того времени это среднее специальное учебное заведение выделялось довольно демократическим режимом, высоким культурным уровнем преподавателей и благородными традициями; в нем получили образование многие выдающиеся деятели царской России, оставившие глубокий след в истории науки, техники и культуры нашей страны.

В то время, когда Михаил Александрович был зачислен курсантом (юнкером) в училище, состав преподавателей там отличался передовыми общественно-политическими взглядами и высоким образованием. В частности, преподавателем физики уже несколько лет был профессор В.К. Лебединский, блестящий популяризатор точного естествознания. Он сразу оценил выдающиеся способности Михаила Александровича, в дальнейшем судьба связала их на всю жизнь.

Три года обучения в училище оставили глубокий след на развитии и характере Михаила Александровича. О них образно рассказывает в биографии Бонч-Бруевича его товарищ по училищу и близкий сотрудник в научно-технической работе Петр Алексеевич Остряков. Эта биография в целом, естественно, носит субъективный оттенок и потому не охватывает даже основных моментов его творческой деятельности, тем не менее она так увлекательно написана, что можно рекомендовать читателю обратиться к ее подлинному тексту, не пересказывая его содержания.

В 1909 г. по окончании училища и после производства в чин подпоручика М. А. Бонч-Бруевич был направлен в г. Иркутск в инженерные войска 5-го Сибирского саперного батальона и добился прикомандирования к расквартированной там 2-й Сибирской искровой роте. В то время ее командиром был подполковник Иван Алексеевич Леонтьев, ставший потом одним из ведущих сотрудников НРЛ. Он побывал в Германии в школе известного радиоспециалиста Вюрца и остро осознал, сколь быстро развивается эта в то время еще новая и перспективная отрасль военной связи. Всеми средствами он старался обеспечить для подчиненного ему офицерского состава возможность повышения своей квалификации и ознакомления с новыми достижениями в этой области.

Михаил Александрович полностью воспользовался этой благоприятной обстановкой и начал самостоятельно интенсивно изучать физику и математику. К этому времени относится его первая серьезная экспериментальная работа, посвященная влиянию света на искровой разряд. В 1911 г. Михаил Александрович был произведен в чин поручика и получил право поступления в Офицерскую электротехническую школу в С.-Петербурге, являвшуюся уже высшим учебным заведением. Он был зачислен в следующем году и, приехав в С.-Петербург, вновь получил возможность возобновить тесную личную связь с проф. В.К. Лебединским и с другими крупными специалистами.

1912 год сам Михаил Александрович считал первым годом своей самостоятельной научной работы. В марте следующего года им была представлена для опубликования его первая работа, начатая еще в стенах Инженерного училища под руководством В. К. Лебединского. В следующем месяце по рекомендации профессоров В. К. Лебединского, В. Ф. Миткевича и М. М. Глаголева Михаил Александрович был избран членом Русского физико-химического общества, а его статья была напечатана в 1914 г.

В этом году Михаил Александрович закончил курс электротехнической школы с дипломом инженера-электрика и получил назначение на мощную военную Ташкентскую искровую радиостанцию. Однако 1 августа 1914 г. началась первая мировая война; потребовалось усиление радиосвязи с союзниками; было спешно начато строительство мощных передающих радиостанций в Царском Селе и в Москве, а также вынесенных на значительное расстояние от них приемных военных станций для военных и международных сношений. Михаил Александрович был назначен помощником начальника такой спешно построенной приемной радиостанции в Твери (ныне г. Калинин).

В то время союзники России, так же как и немцы, далеко опередили по технической оснащенности русскую военную беспроводную связь, которая базировалась на искровых передатчиках старого типа. Они уже пользовались незатухающими колебаниями от машин и от дуговых генераторов и начали успешно вводить в практику приема радиосигналов электронные усилительные лампы. Будучи заинтересованы в организации совместных боевых действий против Германии, они снабжали, правда, довольно скупо, этими лампами и русские радиоприемные пункты. В то время в Твери незатухающие колебания французских и английских длинноволновых радиостанций принимали на тиккер (механический прерыватель) без лампового усиления и поэтому вынуждены были пользоваться громадной приемной антенной почти в километр длиной, подвешенной на трех мачтах высотой в 110 метров.

Михаил Александрович понимал, какую исключительную роль могло бы сыграть ламповое усиление сигналов далеких радиостанций и как необходимо именно в этой области скорее освободиться от иностранной зависимости.

Еще в лабораториях Офицерской школы Михаил Александрович пытался добиться разрешения на опыты по изготовлению электронной лампы своими силами, но так и не смог убедить руководство в необходимости срочного выполнения этой работы. На Тверской же радиостанции, воспользовавшись своим командным положением, он решил на свой страх и риск попытаться изготовить такую лампу кустарным способом. Это была смелая попытка, в успех которой специалисты не верили: она требовала специального оборудования, вакуумной технологии и участия стеклодувов весьма редкой квалификации.

Убежденный в крайней необходимости срочного решения этой задачи, Михаил Александрович повсюду ищет помощи, но только у директора завода осветительных ламп, ныне завода "Светлана", К. Н. Добкевича находит конкретную поддержку и получает основное оборудование. Многие детали и материалы Михаил Александрович покупает на свое скромное офицерское жалование в магазинах, на рынке и у частных лиц. Ему удается увлечь своими планами нескольких товарищей офицеров и даже некоторых солдат, оказывавших ему частенько бескорыстную помощь своим личным трудом.

Однако со стороны начальника Тверской радиостанции капитана Аристова он встретил резкое противодействие и вынужден был монтировать полученное оборудование у себя на квартире с помощью своего денщика А. В. Бабкова, обладавшего незаурядными способностями к тонкой ручной работе. О трудностях, которые приходилось тогда преодолевать, может дать представление хотя бы следующее. Постоянный ток для вращения маленького моторчика вакуумного насоса можно было получить только от генератора, служившего для зарядки аккумуляторов, который приводился в движение большим бензиновым двигателем, - иначе говоря, нужно было пускать в ход все энергетические ресурсы станции.

В это трудное время существенную помощь и моральную поддержку Михаил Александрович неизменно получал от проф. В. К. Лебединского, твердо верившего в одаренность своего ученика и одобрявшего его смелые начинания.

В начале 1915 г. удалось изготовить первые собственные электронные лампы - их называли "катодное реле". Они позволили осуществить ламповый прием заграничных радиосигналов и заняться разработкой приемно-усилительных устройств. Вскоре был достигнут громкоговорящий прием телеграфных сигналов.

Это был поистине блестящий успех, особенно, если учесть обстановку, в которой его удалось достичь. Однако все это побудило начальника радиостанции капитана Аристова потребовать от высшего командования срочного откомандирования и удаления Михаила Александровича со станции "за нарушение правил внутреннего распорядка".

Это было как бы предзнаменованием: подобную отрицательную оценку своих достижений Михаилу Александровичу неоднократно приходилось встречать со стороны многих руководящих инстанций, и только внутреннее глубокое убеждение в правильности своих взглядов и сила воли поддерживали его в твердой решимости добиваться поставленных целей.

Явное непонимание сложившейся в то время военной обстановки, выразившееся в указанном требовании начальника радиостанции, побудило командование перевести Аристова на другую: работу, назначив на его место боевого офицера капитана В.М. Лещинского, служившего ранее в Сибирских искровых ротах под начальством И.А. Леонтьева.

С прибытием В. М. Лещинского в Тверь Михаил Александрович получил активную поддержку. Немедленно был возбужден: вопрос о срочной командировке Михаила Александровича во Францию для изучения технологии изготовления наиболее совершенных так называемых "французских" электронных ламп с высоким вакуумом.

Окружным путем, через Финляндию, Швецию и Англию, М. А. Бонч-Бруевич спешно проехал во Францию и в течение месяца сумел ознакомиться с основными приемами технологии радиоламп. Без промедления он возвратился с готовой программой дальнейших работ. За это время В. М. Лещинской официально привлек к участию в научной работе Тверской станции профессора В. К. Лебединского, выделил необходимое для экспериментов и мастерской помещение из трех комнат, подобрал технический персонал, установил отдельный двигатель и даже добился от Главного военого технического управления (ГВТУ) финансируемого заказа на сто штук ламповых гетеродинных приемников с отечественными лампами конструкции Бонч-Бруевича.

Так родилась Тверская "внештатная лаборатория", которая стала центром целого ряда разработок и создания широкого плана развития беспроводной связи.

В 1916 г. в ней началось производство как радиоламп с высоким вакуумом, так и соответствующих приемных аппаратов. Промышленность также начала выпускать отечественные радиолампы и простейшую радиоприемную аппаратуру. Это были газовые лампы РОБТиТ (Русское общество беспроводной телеграфии и телефонии, основанное Айзенштейном) системы Н. Д. Папалекси с низким вакуумом.

К этому времени Михаил Александрович уже успел изучить теоретические основы лампового приема и физических процессов в пустотных приемно-усилительных лампах и разработал конструкцию оригинального гетеродинного радиоприемника.

Главное военное техническое управление поручило М. А. Бонч-Бруевичу подготовить к печати краткое руководство по "применению катодных реле в радиотелеграфном приеме" - первое русское руководство по электронике. Оно было напечатано в 1917 г.

Во второй половине 1916 г. полковник А. В. Водар из ГВТУ привлек Михаила Александровича, наряду с другими специалистами, к организации отдела высоких частот в новой Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства в Петрограде. Это позволило надеяться, что работы, начатые во "внештатной лаборатории", получат мощный размах. В Твери работы не прекращались и получили существенную поддержку военного командования. М. А. Бонч-Бруевич и В. М. Лещинский работали одновременно и тут и там. Небольшая группа тверских энтузиастов пополнилась петроградскими специалистами. Идейным вдохновителем при разработке планов новых исследований и при оценке достигнутых результатов постоянно был профессор В. К. Лебединский.

В таком состоянии были работы Михаила Александровича, когда произошла Февральская революция. Она открыла перед ним и его товарищами новые перспективы научно-технического творчества, поставила новые задачи и еще ярче подтвердила актуальную значимость завоеванных ими научных рубежей.

Тот перелом в жизни кадрового офицера, который неизбежно связан с государственным переворотом, оставил в сознании Михаила Александровича глубокий след. Приходилось пересмотреть в корне те жизненные задачи, которые, казалось, раньше были уже решены.

Прогнивший режим царского правительства и собственный опыт службы в царской армии давно уже убедили его в неизбежности грядущей катастрофы, тем не менее пережить ее для интеллигентного человека было нелегко. Однако твердая надежда на светлое будущее русского народа и единогласное избрание Михаила Александровича общим собранием всего коллектива радиостанции на прежнюю командную должность поддержали его в эту трудную минуту. Его подчиненные изо дня в день видели его самоотверженный труд на пользу Родины и ценили его чуткое отношение к людям. Они искренно желали завершения начатых работ. Одновременно были избраны на прежние должности и начальник радиостанции В. М. Лещинский и руководящий офицерский состав. Эта поддержка со стороны младших товарищей, столь резко отличавшаяся от отношения прежнего высшего командования, произвела на молодых офицеров сильное впечатление. Она укрепила их решение во что бы то ни стало продолжать начатое большое дело. Исследовательская работа получила новый стимул и моральную опору для успешного и плодотворного ее завершения.

В Твери была изготовлена большая серия (около 3000 шт.) пустотных ламп, впоследствии получивших название "бабушка", целиком из отечественных материалов, большое число приемников (около 100 шт.), собранных по сложной схеме, предложенной Михаилом Александровичем, и называвшихся "катодными прерывателями"; им же была разработана и теория процессов, протекавших в вакууме при работе лампы.

Между тем после перехода власти к Временному правительству приподнятое настроение в группе тверских радистов стало сменяться тревогой. ГВТУ было реорганизовано и переехало из Петрограда в Москву; Центральная научно-техническая лаборатория была свернута; новых заказов не было; солдаты стремились домой; снабжение постепенно прекратилось - "внештатная лаборатория" была на краю гибели.

После Великой Октябрьской социалистической революции Советское правительство издало декрет о передаче всех военных радиостанций со всем имуществом, с запасами материалов и приборов в ведение Народного комиссариата почт и телеграфов.

Работами Бонч-Бруевича заинтересовался В. И. Ленин, который поручил Наркомпочтелю организовать первую советскую лабораторию.

Уже в 1918 г. М.А. Бонч-Бруевич начал в лаборатории выпуск первых советских вакуумных приемных ламп, стал разрабатывать генераторные и модуляторные лампы, а в 1920 г. изготовил первую лампу мощностью 2 кВт и закончил разработку первого радиотелефонного передатчика.

По этому поводу Владимир Ильич написал 5 февраля 1920 г. М.А. Бонч-Бруевичу: "Пользуюсь случаем, чтобы выразить Вам глубокую благодарность и сочувствие по поводу большой работы радиоизобретений, которую Вы делаете. Газета без бумаги и "без расстояний", которую Вы создаете, будет великим делом. Всяческое и всемерное содействие обещаю вам оказывать этой и подобным работам. С лучшими пожеланиями В. Ульянов (Ленин)" .

Работая над выполнением этого задания, М.А. Бонч-Бруевич совершенствует конструкцию генераторных ламп, разрабатывает лампу мощностью в 25 кВт и строит двенадцатикиловаттный радиотелефонный передатчик.

Первый концерт по радио был дан в 1922 г. из Нижнего Новгорода.

С 1923 г. Нижегородская лаборатория под руководством М.А. Бонч-Бруевича разработала ряд новых мощных ламп (до 100 кВт), построила 40-киловаттную радиовещательную станцию в Москве и 27 однокиловаттных радиовещательных станций, установленных в различных городах Советского Союза.

В 1929 г. НРЛ была переведена в Ленинград и слита с центральной радиолабораторией Треста заводов слабого тока. В дальнейшем на ее базе возник ряд отдельных научно-исследовательских институтов и лабораторий. В Ленинграде М.А. Бонч-Бруевич продолжил научную деятельность. Он был избран профессором кафедры радиотехники Ленинградского электротехнического института связи, занимался вопросами радиосвязи на Дальнем Севере, вел исследования в области ионосферы.

М.А. Бонч-Бруевич написал и опубликовал свыше 80 научных трудов и книг. Им запатентовано и передано промышленности около 60 изобретений. Под руководством Бонч-Бруевича в 1932 г. впервые в СССР было поставлено исследование ионосферы методом радиоэха.

В последние годы своей жизни Михаил Александрович занимался практическим применением ультракоротких волн.